|
Пишу скверно, тороплюсь. Не записала ни ascension на чердак – лестницы нету (спалили) - подтягиваюсь на верёвке – за брёвнами, ни постоянных ожогов от углей, которые (нетерпение? ожесточение?) хватаю прямо руками, ни беготни по комиссионным магазинам (не продалось ли?) и кооперативам (не выдают ли?)
Не записала самого главного: веселья, остроты мысли, взрывов радости при малейшей удаче, страстной нацеленности всего существа – все стены исчерканы строчками стихов и NB! для записной книжки. Не записала путешествий по ночам в страшный ледяной низ – бывшую Алину детскую – за какой-нибудь книгой, которую вдруг безумно захотелось, не записала постоянной нашей с Алей настороженной надежды: «Не стучат ли? Кажется, стучат!»(Звонок не звонит с начала революции, вместо звонка – молоток. Мы живём наверху, за семью дверьми и слышим все: каждый визг чужой пилы, каждый взмах чужого топора, каждое хлопание чужой двери, каждой шум по дворе - все, кроме стука в нашу дверь!) И - вдруг - кажется, стучат! - или Аля, накинув синюю шубку, шитую, когда ей было два года, или я, не накинув ничего – вниз, ощупью, вскачь, в полной темноте, сначала мимо лестницы без перил (спалили), потом по этой лестнице – к цепочке парадной двери. (Кстати, можно войти и без нашей помощи, только не все знают)
Не записала своей вечной, одной и той же – теми же словами - молитвы перед сном.
Но жизнь души - Алиной и моей – вырастает из моих стихов - пьес - её тетрадок.
Я хотела записать только день.
🖤 дневник М. Ц. 1919г.
|
152.1 lb
Lost so far: 0 lb.
Still to go: 0 lb.
Diet followed reasonably well.
|
|